Попов, Александр Степанович

Александр Степанович Попов

ректор Санкт-Петербургского императорского электротехнического института Александра III

1905 год — 1906 год

Предшественник

Качалов, Николай Николаевич

Преемник

Войнаровский, Павел Дмитриевич

Рождение

4 (16) марта 1859 [1]

Турьинские рудники, Верхотурский уезд, Пермская губерния, Российская империя [1]

Смерть

31 декабря 1905 (13 января 1906)[1] (46 лет)

Санкт-Петербург, Российская империя [2][1][…]

Место погребения

Литераторские мостки Волковского кладбища

Образование

Физико-математический факультет Санкт-Петербургского университета

Учёная степень

кандидат физико-математических наук

Профессия

учёный-физик

Деятельность

физика

Автограф

Награды

премия Императорского Русского технического общества

Научная деятельность

Научная сфера

физика и электротехника

Место работы

Санкт-Петербургский электротехнический университет

Известен как

один из изобретателей радио

Медиафайлы на Викискладе

Произведения в Викитеке

Алекса́ндр Степа́нович Попо́в (4 [16] марта 1859 [1], Турьинские рудники, Пермская губерния [1] — 31 декабря 1905 [13 января 1906][1], Санкт-Петербург [2][1][…]) — русский физик и электротехник, первый российский радиотехник, основатель радиотехнической научной школы, профессор (1901), изобретатель в области радиосвязи, почётный инженер-электрик (1899), статский советник (1901).

Содержание

Биография

[править | править код]

Ранние годы

[править | править код]

Александр Степанович Попов родился 4 (16) марта 1859 года в горняцком селении Турьинские рудники Верхотурского уезда Пермской губернии. В семье его отца, настоятеля Максимовской церкви Турьинских рудников Степана (Стефана) Петровича Попова (1827—1897), кроме Александра было ещё 6 детей, среди них Августа [3], в будущем известная художница.

Подробности о родственниках А. С. Поповапоказать

В 10-летнем возрасте Александр был отправлен в Далматовское духовное училище (его старший брат Рафаил преподавал там латинский язык), где учился с 1869 по 1871 год. С 1871 года продолжил обучение в Екатеринбургском духовном училище — в то время в Екатеринбурге жила его старшая сестра Мария с мужем, священником Георгием Игнатьевичем Левитским (1849[9] —1908)[10][* 1].

В 1873 году, окончив полный курс духовного училища по наивысшему 1-му разряду, поступил в Пермскую духовную семинарию. После окончания с отличием общеобразовательных классов семинарии (1877) был зачислен без экзаменов на физико-математический факультет Санкт-Петербургского университета. Годы учения в университете были для него напряжёнными. Из-за болезни на втором курсе накопилась академическая задолженность по математике и он остался на второй год, после чего ему было отказано в освобождении от платы за слушание лекций. С 1879 года, продолжая учёбу, стал заниматься репетиторством[* 2]. Весной 1880 года работал «объяснителем» на электротехнической выставке в Соляном городке в Санкт-Петербурге, после чего был принят на работу электромонтёром в товарищество «Электротехник», занимавшееся освещением на улицах и в общественных местах[12].

В 1882 году защитил диссертацию на тему «О принципах магнито- и динамоэлектрических машин постоянного тока», получил учёную степень кандидат университета и приглашение остаться в университете для подготовки к профессорскому званию[13].

В Кронштадте

[править | править код]

В 1883 году вместе с ещё одним кандидатом Санкт-Петербургского университета Ф. Я. Капустиным принял приглашение Е. П. Тверитинова [14] на преподавательскую работу в Минном офицерском классе с переездом из Санкт-Петербурга в Кронштадт на постоянное место жительства. Вёл практические занятия по гальванизму, читал лекции по высшей математике, ассистировал преподавателю на лекциях по электричеству, заведовал физическим кабинетом[15][* 3].

В 1887 году стал членом Русского физико-химического общества (РФХО), участвовал в экспедиции РФХО для наблюдения солнечного затмения [17], для чего им был разработан фотометр для исследования солнечной короны[18]. Путешествие до Красноярска длилось более трёх недель: поездом от Санкт-Петербурга до Нижнего Новгорода, пароходом по Волге и Каме до Перми, поездом до Тюмени, пароходом до Томска, на лошадях до Красноярска[19].

В летнее время в 1889—1898 годах заведовал электростанцией Нижегородской ярмарки. На проводившейся в 1896 году в Нижнем Новгороде XVI Всероссийской промышленной и художественной выставке работал и как экспонент[* 4]. В сельскохозяйственном отделе выставки (в подотделе метеорологии) демонстрировался его «Прибор для записи электрических разрядов в атмосфере». Ю. М. Шокальский, эксперт подкомиссии по метеорологии, в своем выступлении 23 июля 1896 года дал прибору высокую оценку, назвав его «оригинальным и прекрасным». Попов был награждён дипломом второго разряда «За изобретение нового и оригинального инструмента для исследования гроз». На период работы Попова в Нижнем Новгороде семья снимала дачу у станции Чёрное Московско-Нижегородской железной дороги. Сам он приезжал сюда по воскресеньям, любил отдыхать на Оке: удить рыбу, кататься на лодке[19].

Лаборатория Попова в Кронштадте

В 1890 году принял приглашение на должность штатного преподавателя[* 5] физики в Техническое училище Морского ведомства в Кронштадте. В 1893 году вступил в члены Императорского русского технического общества (РТО). В издававшемся VI отделом РТО журнале «Электричество» (сентябрь 1893 года) была опубликована его первая научная статья «Условия наивыгоднейшего действия динамоэлектрической машины». Попов был одним из инициаторов организации Кронштадтского отделения РТО (1894)[20].

Летом 1893 года как представитель от Морского ведомства вместе с Е. В. Колбасьевым [21][22] был в составе российской делегации на Всемирной выставке в Чикаго. По маршруту следования делегации (Берлин — Париж — Лондон — Нью-Йорк — Чикаго) побывал на заводах AEG, в Париже был принят во Французское физическое общество (что давало возможность регулярно получать его информационные материалы)[* 6], в Чикаго посетил университет, электротехнический институт, Филадельфийский завод Электротехнической компании. На выставке он увидел и демонстрацию опытов Н. Теслы, с работами которого был уже знаком[24]. В середине июля вернулся в Нижний Новгород для работы на электростанции[25].

С 1894 года ассистентом Попова по преподаванию гальванизма и практической физики в Минном офицерском классе, а также одним из близких друзей стал П. Н. Рыбкин. В доме у Попова часто устраивались музыкальные вечера с друзьями и близкими. Среди гостей были Н. Н. Георгиевский, С. С. Колотов, который неплохо играл на фортепиано, П. И. Ижевский — на скрипке, Рыбкин — на флейте. В концертах участвовали и Попов, имевший приятный баритон, и его жена, игравшая на фортепиано[26].

В мае 1897 года вместе с сыном Степаном отправился из Нижнего Новгорода в поездку на пароходе по Волге и Каме. Вечером 23 мая пароход прибыл в Пермь, откуда после 4-часовой стоянки должен был идти дальше. В письме жене от 23 мая, адресованном на станцию Чёрное, Попов сообщил о планах сесть на пароход в обратный путь 6 июня. После возвращения в июне в Нижний Новгород ознакомился с публикациями об аппаратуре Маркони в зарубежных журналах и переписывался с Рыбкиным, обсуждая технические вопросы проводимых им опытов на море[27].

С осени 1897 года вступил в переписку с итальянским физиком А. Риги, который собирал материалы по истории беспроводной телеграфии и летом 1897 года обратился к Попову с просьбой прислать свои публикации по этому вопросу, желательно с рефератами на французском языке[28][29]. В другом письме (осенью) Риги поблагодарил Попова за полученные рефераты[30][31].

В 1898 году вступил в переписку с начавшим её Э. Дюкрете [фр.] — французским предпринимателем и изобретателем, владельцем (с 1864 года) фирмы по изготовлению гальванометров, вольтметров, катушек Румкорфа, прерывателей и других электрических приборов, а также созданных им приборов для беспроводной телеграфии[* 7][33], — заинтересованным в сотрудничестве с Поповым[34]. В январе 1898 года отправил Дюкрете почти полный перевод на французский язык своей статьи в журнале РФХО, № 1 за 1896 год, а также информацию о проведённых в 1897 году опытах на море[35]. Летом 1898 года последний раз заведовал электростанцией Нижегородской ярмарки[19].

В 1899 году по рекомендации Попова Морское ведомство заказало фирме Дюкрете три станции беспроволочного телеграфа. Летом 1899 года Попов был командирован в Германию, Францию, Англию и Швейцарию для ознакомления с постановкой электротехнического образования и производством аппаратуры беспроволочного телеграфирования. В Берлине побывал на электротехнической фабрике, в Шарлоттенбургском политехникуме встретился с работавшем там А. Слаби [англ.]. В Париже посетил фирму Дюкрете, ознакомился с реализацией заказа[36]. В Англии Попов был один день — в компании Г. Маркони его не приняли[37].

В январе 1900 года за участие в организации беспроводного телеграфирования между островами Гогланд и Кутсало ➤ Попову была объявлена «высочайшая благодарность»[38], после чего в марте последовало «высочайшее соизволение» на выдачу ему вознаграждения в 33 тысячи рублей. Сумма была определена с учётом необходимости разорвать контракт Попова с Нижегородской ярмаркой[* 8]. В апреле Попов разработал программу чтения лекций о беспроводной телеграфии и программу практических занятий[40]. Летом 1900 года, по предложению Морского технического комитета, побывал на предприятиях Германии с целью ознакомления с разработками и производством приборов для телеграфирования без проводов[41].

С 1901 года, из-за отсутствия в Морском техническом комитете специалистов по беспроводному телеграфу, Попов значился в Морском ведомстве «заведующим установкой телеграфирования без проводов». Однако он не мог справиться со всем объёмом предстоящих работ, кроме того, не знал в тонкостях корабельное дело и, являясь служащим, был ограничен во взаимодействии с разными военными учреждениями. По его ходатайству, в 1901 году на флоте была учреждена должность «офицера, наблюдающего за установкой телеграфа без проводов на судах флота», — на неё был назначен лейтенант К. Ф. Шульц [40].

В Санкт-Петербурге

[править | править код]

В 1901 году занял должность ординарного профессора физики в Электротехническом институте императора Александра III. В 1901 году Попову был присвоен гражданский (статский) чин V класса статский советник [42].

В декабре 1901 года сделал доклад на заседании секции физики XI съезда естествоиспытателей и врачей с рядом демонстраций, в частности опытов Теслы, а также беспроводной передачи из физического корпуса Петербургского университета в Электротехнический институт на расстояние 1,5 км текста «Александръ Григорьевич Столетовъ»[43].

В начале 1902 года участвовал в работе проходившего в Москве 2-го Всероссийского электротехнического съезда, был избран его почётным участником. В 1902 году был избран почётным членом РТО, а в 1905 году — его президентом и председателем физического отделения. С 1 января 1906 года должен был занять место председателя физического отделения РФХО и президента РФХО[44].

Летом 1903 года как представитель Морского ведомства в составе российской делегации (из четырёх человек, в том числе В. В. Билибин, П. С. Осадчий, И. И. Залевский[45]) участвовал в Предварительной конференции по беспроволочной телеграфии [англ.] в Берлине[46]. Конференция была созвана по предложению Германии с целью регулирования использования беспроволочного телеграфа между судами в море и береговыми станциями (для обеспечения безопасности мореплавания) в связи с острой конкурентной борьбой, желанием добиться монопольного права на производство и сбыт аппаратуры, то есть в основе вопроса лежали прежде всего экономические и политические интересы отдельных государств[47].

С мая 1904 года стал одним из трёх контрагентов в договоре с двумя фирмами — состоялось закрепление на российском рынке германской фирмы «Телефункен», открывшей совместно с АО Русских электротехнических заводов «Сименс и Гальске» и А. С. Поповым свой филиал под названием «Отделение для беспроволочного телеграфа по системе А. С. Попова и Общества беспроволочной телеграфии»[48]. Оборотный капитал Отделению предоставляли обе фирмы, а прибыль делилась поровну на трёх контрагентов[46]. В мае 1904 года Морское ведомство заключило контракт на поставку 24 станций «Телефункен» (аппаратура системы Слаби — Арко). До конца 1904 года были заключены контракты на поставку ещё 27 таких станций[49][* 9].

В июне 1904 года находился в командировке в Берлине с целью подробного ознакомления с аппаратурой[51], покупаемой взамен станций Дюкрете[* 10]. В качестве эксперта и наблюдающего привлекался к работам по оснащению новыми станциями кораблей Второй Тихоокеанской эскадры [* 11]. В этих работах, помимо флотских офицеров, принимали участие Рыбкин и Е. Л. Коринфский [54].

В 1905 году купил дачу с большим участком земли (бывшее имение) на озере Кубыча около деревни Лайково, где его семья проводила летний период отпусков и каникул, а с осени 1918 года проживала здесь постоянно[8][55][56].

Внешние изображения
	Александр Степанович Попов (1905)

Осенью 1905 года, в период прокатившихся по стране революционных событий, изменивших, в частности, права высших учебных заведений, учёный совет электротехнического института избрал А. С. Попова директором. На созванном после этого расширенном совете института под председательством Попова было принято постановление с такими словами: «…успокоение учебных заведений может быть достигнуто только путём крупных политических преобразований, способных удовлетворить общественное мнение всей страны…» Это стало поводом для нескольких вызовов Попова к городскому начальству и в Министерство внутренних дел, где ему было выражено неодобрение по поводу студенческих волнений в его институте[57][58].

Могила А. С. Попова на Волковском кладбище

Александр Степанович Попов скоропостижно скончался 31 декабря 1905 года (13 января 1906 года) от инсульта [57][58]. Похоронен на Волковском православном кладбище, к югу от Литераторских мостков [59].

3 января 1906 года «Петербургская газета» поместила некролог: «В последний день старого 1905 года Россия лишилась одного из своих выдающихся людей. Умер А. С. Попов, директор электротехнического института, умер сравнительно молодым, на 47-м году своей жизни, проведённой в неустанных научных трудах. Россия может гордиться им, как изобретателем беспроволочного телеграфа, хотя увы, и на нём исполнилась злополучная судьба русских изобретателей…»

По ходатайству руководства электротехнического института семье А. С. Попова была назначена усиленная пенсия из главного казначейства в размере 3500 рублей в год (оклад Попова составлял 3000 рублей) — 1750 рублей вдове и столько же детям. Решением совета института сын Попова Александр был принят в студенты вне конкурса[60].

В 1921 году СНК РСФСР постановил (по предложению профессора В. П. Вологдина на первом Всероссийском радиотехническом съезде в Нижнем Новгороде) обеспечить семью А. С. Попова пожизненным вспомоществованием[61].

Исследовательская деятельность

[править | править код]

1895—1896

[править | править код]

Лекции Попова «Новейшие исследования о соотношении между световыми и электрическими явлениями» в Собрании минных и других офицеров — научной и общественной организации Кронштадта — начались в 1889—1890 годах[62][63]. К 1894 году установка, созданная для демонстрации опытов Герца, представляла собой два параболических рефлектора высотой около 40 см — в одном вдоль вертикальной фокальной линии находился вибратор Герца в виде двух металлических цилиндров, соединённый с катушкой Румкорфа, а в другом от двух таких же цилиндров провода выходили за рефлектор и их концы сближались на малое расстояние. Наблюдать приём электромагнитных волн (искру между концами проводов) приходилось через лупу, поэтому иногда при демонстрации в затемнённом помещении использовалась так называемая «трубка Гейслера». До весны 1894 года ассистентом Попова в этих опытах был Н. Н. Георгиевский[64].

Грозоотметчик Попова

Весной 1895 года Попов занялся воспроизводством опытов Лоджа по приёму электромагнитных волн, прочитав о них в журнале The Electrician [англ.], и стал добиваться постоянства работы когерера [65]. Когерер Бранли — Лоджа представлял собой стеклянную трубку с металлическими опилками, которые резко увеличивали свою электропроводность при электромагнитном воздействии, в исходное состояние он приводился встряхиванием. Лодж использовал включённый последовательно с когерером электрический звонок, вибрация которого после срабатывания передавалась когереру через элементы конструкции, но звонок создавал электрические помехи[* 12]. Попов и его ассистент П. Н. Рыбкин ввели в схему реле, повысившее чувствительность прибора и развязавшее цепи когерера и звонка, ударник которого на обратном ходе встряхивал когерер[68][69][* 13].

Прибор впервые демонстрировался Поповым 25 апреля (7 мая) 1895 года на заседании РФХО, тема лекции: «Об отношении металлических порошков к электрическим колебаниям». Первое сообщение об этом появилось в газете «Кронштадтский вестник» 30 апреля 1895 года. Журналист П. А. Рогозинский сообщал[70], что звонок прибора отвечал на колебания герцевских волн вне помещения на расстоянии до 30 сажен (около 60 м). Заметка заканчивалась словами (их приписывают редактору газеты Е. П. Тверитинову [71][* 14]): «Поводом ко всем этим опытам служит теоретическая возможность сигнализации на расстоянии без проводников, наподобие оптического телеграфа, но при помощи электрических лучей»[72]. Перед отъездом в Нижний Новгород Попов передал прибор в Лесной институт. Там он был установлен на метеостанции для регистрации атмосферных разрядов и испытан в соединении с громоотводом и проводом заземления летом 1895 года Г. А. Любославским [73]. К прибору была подключена пишущая катушка братьев Ришар, профессор Д. А. Лачинов назвал прибор «разрядоотметчиком»[74][75]. Протокол заседания РФХО был опубликован в журнале РФХО в августе 1895 года[76].

Схема и описание прибора появились в журнале РФХО в январе 1896 года. В статье «Прибор для обнаружения и регистрирования электрических колебаний», помеченной Поповым декабрём 1895 года, сообщалось, что в опытах на дальность сигнализации вне помещения к прибору подключался вертикальный провод длиной 2,5 м, а передатчиком был вибратор Герца с квадратными листами 40×40 см. Также говорилось о пригодности прибора «как для лекционных целей, так и для регистрирования электрических пертурбаций, происходящих в атмосфере», и выражается надежда, что «прибор, при дальнейшем усовершенствовании его, может быть применён к передаче сигналов на расстояния при помощи быстрых электрических колебаний, как только будет найден источник таких колебаний, обладающий достаточной энергией»[73][* 15].

В учебный сезон 1895—1896 годов Попов не занимался прибором, а с января 1896 года заинтересовался открытием Рентгеном X-лучей [77]. В феврале 1896 года вместе с С. С. Колотовым изготовил рентгеновскую трубку, собрал установку и сделал ряд снимков, в том числе своей руки[78]. По воспоминаниям В. К. Лебединского, Попов в 1896 году «очень много времени» отдал рентгеновским лучам[79].

Второй образец прибора, подготовленного для лекционных целей[77], был показан Поповым в действии с передающим вибратором Герца 19 января 1896 года на заседании Кронштадтского отделения РТО[80][81]. Затем был показ на заседании РФХО 12 марта 1896 года[82]➤.

2 апреля 1896 года в Электротехническом институте ассистент профессора физики В. В. Скобельцын делал доклад о приборе Попова и демонстрировал опыты[83] с изготовленным им самим прибором по несколько видоизменённой схеме Попова. На схеме Скобельцына показаны две спирали из провода с большим сопротивлением, включённые в цепь когерера. Спирали обладали некоторой индуктивностью, на что Скобельцын не обратил внимания, но прибор оказался чувствительнее, чем у Попова — в аудитории он принимал сигнал от вибратора Герца из другого здания на расстоянии 40 м[84].

Летом 1896 года грозоотметчик Попова экспонировался на Нижегородской выставке. Осенью 1896 года в газетах появились краткие сообщения о работах Г. Маркони [85], который прибыл в Великобританию в середине февраля 1896 года[86] со своей аппаратурой. В октябре появились публикации в журналах Nature и The Electrician о приборах Боса и Маркони[87].

1897

[править | править код]

Сообщения о приборах Боса и Маркони Попов прокомментировал в статье в газете «Котлин» от 8 января 1897 года и отметил, что «подобный прибор, на этом же принципе основанный, был устроен мной в 1895 г.»[87][63].

31 марта 1897 года в Кронштадтском морском собрании Попов читал лекцию[88], демонстрируя опыты со специально построенными для этого приборами[* 16]. С этими же приборами[90], получив 26 апреля разрешение Морского министерства[91], Попов и Рыбкин начали опыты на море — в Кронштадтской гавани — сначала между берегом и яхтой «Рыбка»[* 17], а затем между кораблями[93]. Была достигнута дальность приёма до 600 м[94].

В мае 1897 года Морское министерство впервые выделило Попову средства (300 рублей) на расходы по опытам электрической сигнализации[95].

В июне 1897 года Попов, будучи в Нижнем Новгороде, после ознакомления с публикацией об аппаратуре Маркони отметил в письме Рыбкину: «Обращаю Ваше внимание на зигзаги, идущие к когереру. Это катушки с самоиндукцией для защиты от искр реле и звонка. Это полезно ввести, если будет трудно разрушаться связь, то есть будут лишние звонки»[96][97][* 18].

В июле 1897 года Попов в письме в редакцию газеты «Новое Время» указал на «некоторое отличие» приёмника Маркони от своего прибора[85][63] и отметил: «Заслуга открытия явлений, послуживших Маркони, принадлежит Герцу и Бранли, затем идёт целый ряд приложений, начатых Минчиным [англ.], Лоджем и многими после них, в том числе и мною, а Маркони первый имел смелость стать на практическую почву…»[85]

Для дальнейших опытов был построен более мощный вибратор — вибратор Бьеркнеса с дисками диаметром 90 см[99], а приёмник был с вольтметром — отклонение его стрелки указывало на приём сигнала. Проведённые Рыбкиным опыты — сначала между передатчиком, установленным на берегу острова Тейкарсари, и приёмником с вертикальным проводом высотой 9 м на катере, а затем между учебным судном «Европа» (передатчик) и крейсером «Африка» (высота вертикального приёмного провода около 20 м) — показали возможность приёма сигнала на телеграфный аппарат[* 19] на расстоянии до 5 км, при этом было обнаружено влияние металлических конструкций корабля на передатчик[101] и на приёмник. Наблюдалось также влияние судна, пересекающего направление от передатчика к приёмнику — при больших расстояниях это приводило к прекращению связи[90].

В докладе на съезде железнодорожных электротехников в Одессе 18 сентября 1897 года Попов, описывая приёмник Маркони, отметил наличие в нём катушек индуктивности и дал своё объяснение[63] их назначению: «…чтобы случайные колебания, происшедшие от искры в перерывах реле и звонка, ослаблялись катушками с самоиндукцией и не достигали чувствительной трубки». К другому отличию Попов отнёс использование в аппаратуре Маркони явления резонанса:

Я также пытался в своих опытах воспользоваться резонансом, но он мало помогал. Я усиливал вибратор тем, что получал предельные длины искры. Если же уменьшить разрядное расстояние, то колебания будут затухать медленнее и резонанс выразится резче. У Маркони расстояние между шарами невелико, около миллиметра. Следовательно, начальная энергия его вибратора сравнительно мала, но зато легко можно увеличить расстояние, на котором действует приёмник, пользуясь резонансом; в этом также можно видеть отличие опытов Маркони по сравнению с моими опытами[102].

19 октября 1897 года Попов выступил с докладом в Электротехническом институте Санкт-Петербурга, где он, в частности, заявил:

В течение целого года я не возвращался к опытам на открытом воздухе и занимался различными испытаниями приборов в лаборатории. Осенью 1896 г. дошли из Англии газетные сведения, что Маркони под руководством Приса производит опыты сигнализации с помощью электромагнитных волн и достиг расстояния до ½ мили… Но я лично был убеждён, что в закрытых ящиках Маркони был помещён прибор, аналогичный с моим, и потому с марта этого года начал подготовлять приборы для опытов передачи сигналов с помощью электромагнитных волн на большие расстояния[103]:123—124.

Заключительная часть доклада:

Теперь остаётся только демонстрировать прибор в связи с телеграфом. Вопрос состоит только в подборе элементов, вибратора, молоточка, сопротивления обмоток телеграфа и т. д. Все это надо подобрать. Всякая волна делает точку на телеграфной ленте, но одними точками действовать нельзя, надо, чтобы вибратор действовал периодически. 5, 10, 15 точек дадут черту, и сигнализация становится возможной.

Здесь собран прибор для телеграфирования. Связной телеграммы мы не сумели послать, потому что у нас не было практики, все детали приборов нужно ещё разработать[103]:128.

31 октября 1897 года Попов демонстрировал приборы в помещении РТО, при этом приёмник отвечал на возбуждаемые электромагнитные волны не только звонком, но и работой телеграфного аппарата. В заключение Попов показал схему приборов Маркони и объяснил существующие различия со своими приборами[104]. Через две недели появилась статья Д. А. Лачинова, где он заявил, что идея способа принадлежит не Маркони, а Попову, который «не решался опубликовать» результаты, «считая свои опыты незаконченными», и отметил, что выступление Попова было организовано по просьбе председателя VI отдела РТО Н. Г. Егорова «с целью восстановить приоритет русского изобретателя»[105]. Проведённое вскоре собрание членов РТО констатировало, что согласно правилам о привилегиях Попов может по собственной инициативе сделать заявление для охраны своего изобретения[106].

26 ноября 1897 года Попов направил письмо в редакцию журнала The Electrician. В письме приводились цитаты из статьи в журнале РФХО, опубликованной в январе 1896 года о приборе, демонстрированном в апреле 1895 года. В конце письма добавлен текст, оформленный тоже как цитата, о достижениях 1897 года (год не указан). Письмо заканчивалось словами: «Из вышеизложенного следует, что устройство приёмника Маркони является воспроизведением моего прибора для регистрации гроз». Оно было опубликовано в журнале The Electrician в декабре 1897 года со схемой, похожей на схему приёмника, демонстрированного В. В. Скобельцыным 2 апреля 1896 года, — спирали из провода с большим сопротивлением изображены как катушки индуктивности[99][107][* 20].

В отчёте Комиссии об опытах в кампанию 1897 года отмечено:

Для возможности телеграфирования обычной азбукой Морзе (точки, тире) нужны ещё вспомогательные приборы: на станции отправления особый прерыватель для действия румкорфовой спирали, дающий ряд разрядов, следующих ритмически, чтобы составить на приёмной станции из пунктирной линии длинные и короткие черты, а для станции получения нужен телеграфный аппарат более чувствительный, чем существующий в практике, с лентой, медленно идущей, так как самый способ возбуждения электромагнитной волны требует, чтобы отдельные импульсы следовали друг за другом не слишком часто[90].

Из отчёта Попова (1898 года) о деятельности в зимний период 1897 года:

…в течение зимы 1897 г. разрабатывались преимущественно детали собственно телеграфных приборов. Пользуясь старыми телеграфными аппаратами Минного офицерского класса, удалось скомбинировать две телеграфные станции, которые могли работать помощию электрических колебаний[93].

19 декабря 1897 года газета «Петербургский листок» сообщила о произведённых Поповым 18 декабря 1897 года опытах телеграфирования без проводов из здания химической лаборатории Петербургского университета в аудиторию физического кабинета в другом здании, где проходило заседание РФХО (расстояние около 230 м[111]). После ухода Рыбкина на «станцию отправления»:

Прошло 10 мин. полных напряжённого ожидания. Всё затихло. В назначенный момент мерно раздались четыре условленных звонка. Аппарат был приведён в действие… и на ленте обычной телеграфной азбукой обозначилось слово «Герц»[112].

23 декабря Попов повторил доклад там же в присутствии высшего морского начальства, офицеров Морского штаба и других представителей Морского ведомства. Доклад закончился успешным приёмом выбранного управляющим Морским министерством четырёхбуквенного сигнала[111].

1898—1899

[править | править код]

В отличие от приборов Попова длинная вертикальная антенна [* 21] у Маркони применялась и в приёмнике, и в передатчике[* 22], где она выполняла функции вибратора, поэтому связь осуществлялась на более длинных волнах, огибающих препятствия благодаря дифракции, что увеличивало дальность. Применение в передатчике короткой искры с меньшей пиковой мощностью, но с большей длительностью разряда — с той же энергией, но меньшим затуханием — позволило использовать резонанс. Попову это не удалось, что он сам отмечал в своих публикациях. Одинаковость передающей и приёмной антенн сделала возможным резонанс без дополнительных органов настройки в аппаратуре — они были введены в аппаратуру Маркони позднее[68].

В письме Ф. Я. Капустину от 16 апреля 1898 года Попов сообщал:

Прежде всего я займусь специальными делами: прибором для записи гроз, существенных изменений в нём не понадобилось… Но при устройстве нового прибора можно воспользоваться некоторыми деталями, введёнными собственно в телеграфные приборы…

С телеграфией дела пока двигаются тихо, только на днях начинаю работать, однако и на нынешнее лето ассигнована в моё распоряжение для опытов тысяча рублей, немного поздно, и пока я ещё не знаю, куда сперва надо направиться… Очень вероятно, что пока оставлю чистую практику в стороне и займусь вибраторами. Много было зимой разных предложений у меня, но пока я обучал офицеров, другие выполнили то, что я задумывал[116].

Опыты летом 1898 года проводились Рыбкиным на тех же кораблях («Европа» и «Африка») и береговой станции. Один из проводников передающего вибратора на берегу был соединён с поднятой на двух мачтах проволочной сетью в виде большого горизонтального четырёхугольника (одна петля). Сеть на кораблях представляла собой две электрически соединённые петли на разной высоте и использовалась как для приёма, так и для передачи. Сеть обеспечила устойчивую телеграфную связь при всех положениях судна, хотя оказалась слишком сложной. Приготовленные для испытаний вибраторы другой конструкции — из сплошных шаров разного диаметра и из сплошных цилиндров разной длины — не показали преимуществ при работе с сетью[117]. С 21 августа по 3 сентября было передано 136 служебных телеграмм[93].

В конце мая 1899 года Рыбкин и Д. С. Троицкий в приёмнике, изготовленном в водолазной мастерской Е. В. Колбасьева, обнаружили возможность приёма сигнала на телефон (на слух) при недостаточном уровне для срабатывания когерера[118][* 23]. Приёмник по такой схеме (без реле), получивший название «телефонный приёмник депеш», был запатентован Поповым в России[120] и Великобритании[121][122]. При активном участии Дюкрете[123] были получены патенты во Франции[124], в США[125], Швейцарии, Испании. В 1900 году фирма Дюкрете по договорённости с Поповым начала серийный выпуск телефонного приёмника с товарной маркой «Попов — Дюкрете»[33].

В августе — сентябре 1899 года Попов, Рыбкин и Колбасьев участвовали в испытаниях трёх станций беспроводного телеграфа фирмы Дюкрете, установленных на кораблях Черноморского флота. Проверялись и телефонные приёмники, изготовленные в мастерской Колбасьева[126][127][128].

29 декабря 1899 года Попов выступил с докладом на Первом Всероссийском электротехническом съезде в Санкт-Петербурге. При описании передающей и приёмной станций Маркони, работавших с подвешенными на мачтах вертикальными антеннами и заземлением, Попов отметил:

Употребление мачты на станции отправления и на станции приёма для передачи сигналов с помощью электрических колебаний не было впрочем новостью: в 1893 г. в Америке была сделана подобная попытка передачи сигналов известным электротехником Николаем Тесла.
…

В течение этого лета[* 24] мы не употребляли проводников, соединённых с вибратором на станции отправления, хотя мне были известны опыты Тесла, и в саду Минного класса я употреблял уже и ранее с некоторыми вибраторами вертикальный проводник на станции отправления[89]:218, 220.

Подробнее, чем в предыдущих докладах, Попов описал приёмник Маркони — он упомянул и катушки, и введённые в схему резисторы, подавляющие помехи от размыкания цепей с электромагнитами, отметив, что по свидетельству Маркони, без этих катушек расстояние телеграфной связи уменьшается примерно вдвое[89]:218—219.

Рыбкин отмечал (имея в виду период 1897—1899 годов и январь 1900 года):

…трёхлетний опыт показал, что длинная проволока, присоединённая к одному шарику разрядника, другой шарик которого тщательно соединён с землёю, представляет наилучшую, в то время, отправительную систему… был подмечен факт, что наилучший результат получается при совершенно тождественных проводах двух станций… были достигнуты следующие дальности: 9 миль при приёме на телеграфный аппарат и 28 миль при приёме на слух[129].

1900—1905

[править | править код]

См. также: Рыбкин, Пётр Николаевич § Станция беспроводной связи на Гогланде и Реммерт, Александр Адольфович § Станция беспроводной связи на Кутсало

В январе 1900 года Попов, П. Н. Рыбкин и А. А. Реммерт участвовали в организации беспроводной связи на расстоянии около 46 км между островами Гогланд и Кутсало для содействия операции по спасению броненосца «Генерал-адмирал Апраксин», севшего на камни у Гогланда[130]. Реммерт и Попов проводили работы на Кутсало. Использовалась аппаратура фирмы Дюкрете с телефонными приёмниками, изготовленными в мастерской Колбасьева, для приёма телеграфного сигнала на слух[* 25]. Высота антенной мачты на Гогланде была 50 м (высота антенны, спускавшейся к основанию утёса, на котором стояла мачта, составляла 64 м), на Кутсало — 62 м[* 26].

В 1900 году Попов разработал для телефонного приёмника детектор с контактом стальных иголок и угольных шайб[132][122], не требующий встряхивания, как когерер после срабатывания от сильных электрических воздействий, в том числе от атмосферных разрядов[* 27].

В 1900 году Рыбкин и Троицкий проводили опыты по беспроводной связи в сухопутной армии — в 148-м пехотном Каспийском полку, квартировавшем в Кронштадте[133]. В этих опытах впервые стал применяться для передачи и приёма Г-образный провод, подвешенный на двух мачтах[134].

См. также: Коринфский, Евгений Львович § Кронштадтская мастерская

В 1900 году в Кронштадте была организована мастерская по изготовлению, ремонту и проверке приборов для станций беспроволочного телеграфа. По рекомендации Попова, руководителем мастерской был назначен Е. Л. Коринфский. Мастерская занималась в основном сборкой, проверкой, установкой и ремонтом аппаратуры, закупаемой у фирмы Дюкрете. Некоторое количество станций было изготовлено по образцам аппаратуры Дюкрете. Первая станция была изготовлена в конце ноября 1901 года[135].

В 1901 году, начиная с мая, Попов руководил работами по установке семи станций Дюкрете на кораблях Черноморского флота и на берегу и обучал личный состав пользованию приборами. В начале июля проводил опыты по связи между кораблём, находившимся в гавани Одессы, и Тендровским маяком[126]. В период 19—21 августа Попов и Рыбкин на кораблях, идущих в составе эскадры из Севастополя в Новороссийск, проверяли работу приборов по так называемой «сложной схеме», с выраженными резонансными свойствами. Разрядник в передатчике и когерер в приёмнике были вынесены из антенной цепи в отдельный контур, индуктивно связанный с антенной[126][128]. Использовалась известная с 1893 года схема применявшегося в медицинской практике резонатора Удена [англ.][134] — на похожее устройство (резонанс-трансформатор) Тесла получил патент в 1891 году[136].

Осенью 1901 года Попов и Рыбкин участвовали в работах по установке станций беспроволочного телеграфа в Области Войска Донского. Станции, приобретённые по инициативе созданного в Ростове-на-Дону Комитета донских гирл у фирмы Дюкрете, обеспечивали связь между лоцмейстерским постом на острове Перебойном в устье Дона и Донским гирловым маяком в Таганрогском заливе [137][138].

В январе 1902 года Попов обратился в Морской технический комитет по поводу заинтересовавших его опытов по беспроводной связи, проводимых в Севастопольском порту под руководством лейтенанта В. Н. Кедрина, с целью привлечь к ним внимание морского командования[139][128]. В 1902 году, после недавних открытий радиоактивных элементов, Попов разработал оригинальный метод и создал прибор для измерения «напряжения электрического поля атмосферы с помощью ионизационного действия солей радия»[140].

В начале 1903 года Попов разработал рекомендации Почтово-телеграфному ведомству по возможности беспроводной телеграфной связи между Россией и Болгарией с установкой станций в Одессе и Варне. Попов привёл доводы в пользу установки российской станции не в Одессе, а в Севастополе[141]. Эта часть проекта была реализована в 1904 году — в Севастополе на Мичманском бульваре была сооружена мощная береговая станция беспроволочного телеграфа. Болгария отказалась от участия в этом проекте[128].

В июле 1903 года Попов участвовал в экспериментах со станциями, в приёмниках которых применялся когерер Дюкрете повышенной чувствительности с низким напряжением питания. Одна станция была установлена на острове Туппурансаари, а другая — на минном крейсере «Посадник». Дальность приёма на телеграфный аппарат составила около 120 км и сравнялась с дальностью для телефонного приёмника[142].

В 1903 году Попов руководил опытами аспиранта С. Я. Лифшица по беспроводной передаче звукового сигнала с использованием телеграфного искрового передатчика и детектора с контактом стальных иголок и угольных шайб[* 28]. О полученных результатах был сделан доклад «Телефонирование без проводов» на 3-м Всероссийском электротехническом съезде в январе 1904 года[143][144].

В 1904 году Попов совместно с аспирантом Д. А. Рожанским начал исследования затухающих электрических колебаний с помощью трубки Брауна [91].

В 1905 году Попов разработал прибор по схеме дифференциального мостика для измерения ёмкости судовых антенн и передал его Рыбкину для практических испытаний[145].

Развитие приборов из демонстрационной установки

[править | править код]

Перечень усовершенствований приборов и связанных с ними событий, в основном по материалам статьи П. Н. Рыбкина «Изобретение радиотелеграфа в России», опубликованной в 1919 году[146]:

1895, весна — соединение приёмника с вертикальным проводом длиной 2,5 м обеспечило дальность приёма около 60 м[73].

1896, январь — применение вибратора Герца в передатчике и приёмнике при демонстрации на заседании Кронштадтского отделения РТО, приём через несколько комнат в пределах здания[80].

1896, март — приёмник заключён в металлический корпус и соединён с металлическим цилиндром, помещённым в фокусе параболического рефлектора, при демонстрации на заседании РФХО[80][147].

1897, весна — вибратор Герца с шарами диаметром 30 см обеспечил дальность приёма между судами около 600 м. Замена железного порошка на стальной бисер повысила чувствительность приёмника, вибратор Бьеркнеса с дисками диаметром 90 см увеличил мощность передатчика.

1897, лето — введение двух катушек индуктивности последовательно с когерером, вибратор Бьеркнеса и вольтметр в качестве индикатора в приёмнике с вертикальным проводом высотой около 20 м обеспечили дальность приёма до 5 км. Изготовленное Рыбкиным из вольтметра чувствительное реле дало возможность принимать сигнал на телеграфный аппарат.

1897, декабрь — первая публичная демонстрация телеграфной связи, передано и принято слово «Герц».

1898, лето — большая проволочная сеть (петля) как для передатчика, так и для приёмника устранили влияние металлических частей судна на устойчивость связи.

1898, август — сентябрь — постоянная телеграфная связь между судами на расстоянии до 5 км.

1898—1899 — изготовление приёмника в мастерской Колбасьева, введение прерывателя Венельта для увеличения мощности передатчика.

1899, май — обнаружение возможности приёма сигнала на телефон, в летних опытах 1899 года достигнуты расстояния 25—35 км.

1899, август — сентябрь — испытания на Чёрном море трёх станций Дюкрете[* 29] показали дальность приёма на телеграфный аппарат около 16 км, испытывались также телефонные приёмники, изготовленные в мастерской Колбасьева.

1900, январь — апрель — работа двух станций Дюкрете и телефонных приёмников на островах Гогланд и Кутсало.

1900 — разработка детектора с контактом стальных иголок и угольных шайб. Применение для передачи и приёма Г-образного провода.

1901 — применение резонатора Удена — «сложной схемы» с резонансным контуром в передатчике и приёмнике при испытаниях семи станций Дюкрете на Чёрном море. Усовершенствованные станции были испытаны на двух кораблях с Г-образными антеннами длиной около 40 м, достигнута дальность приёма на телеграфный аппарат до 45 км, а на телефонный приёмник до 100 км.

1901, ноябрь — изготовление в Кронштадтской мастерской под руководством Коринфского первой станции по образцам аппаратуры Дюкрете, испытанным на Чёрном море.

1902, декабрь — получение от Дюкрете чувствительного когерера обеспечило при испытаниях станций в июле 1903 года дальность связи, как для телефонного приёмника.

Вопрос о приоритете в изобретении радио

[править | править код]

См. также: Хронология радио

Утвердившееся в русской и зарубежной литературе словосочетание «изобретение радио» («не совсем корректное», по мнению В. Меркулова) было введено в 1945 году советским учёным-радиотехником А. И. Бергом [115][149]. Ранее, например в 1925 году в СССР, использовалось сочетание слов «изобретение радиотелеграфа» или «изобретение беспроволочного телеграфа»[150].

После опубликования сведений об аппаратуре Маркони летом 1897 года первые приоритетные притязания обозначил О. Лодж в статье «The history of the coherer principle» в ноябрьском номере журнала The Electrician[151], а в декабрьском номере было опубликовано письмо А. С. Попова с заключительной фразой: «Из вышеизложенного следует, что устройство приёмника Маркони является воспроизведением моего прибора для регистрации гроз»[99]. В 1898 году А. Блондель [* 30] своим письмом президенту Французского физического общества от 2 декабря 1898 года[153] инициировал среди учёных полемику по вопросу о приоритете в изобретении беспроволочного телеграфа, отдавая предпочтение Г. Маркони [154].

Утверждение о приоритете Попова основывается на том, что он продемонстрировал созданный им прибор «для показывания быстрых колебаний в атмосферном электричестве» 25 апреля (7 мая) 1895 года, тогда как Маркони запатентовал свою аппаратуру 2 июня 1896 года. Многолетняя дискуссия о приоритете вызвана большим сходством приёмников Попова и Маркони, при этом обычно не учитывалось, что значительная дальность связи аппаратурой Маркони обязана в большей степени созданию эффективного передатчика, нежели усовершенствованию приёмника[68].

Причины периодически возникавших зарубежных дискуссий о приоритете на начальном этапе развития беспроводной связи были вызваны в основном патентными спорами[* 31]. Со временем это становилось менее актуальным, но у ряда стран возникла потребность отметить свое национальное участие в создании радио[156]. В ряде стран изобретателем радио считается Маркони[157], хотя называются и другие имена: в Германии — Г. Герц, во Франции — Э. Бранли, в ряде балканских стран — Н. Тесла, в Белоруссии — Я. О. Наркевич-Иодко. Однако существует парадокс российских разногласий в приоритете А. С. Попова. Исследуя это явление, Н. А. Борисова выделяет пять исторических периодов[156]:

Период дискуссий начала 1900-х — середины 1930-х годов, когда впервые в России ставится под сомнение приоритет Попова в изобретении беспроволочного телеграфа.
Период монолога власти (конец 1930-х — начало 1960-х годов), в течение которого в обществе зреет противодействие навязываемому государством мнению об уникальной роли русских чуть ли не во всех областях техники.
Период скрытых конфликтов (середина 1960-х — середина 1980-х годов) — период контроля в стране за концептуально правильным изложением информации, связанной с именем Попова.
Период открытых конфликтов (конец 1980-х — конец 1990-х годов), когда скрытые конфликты 3-го периода приводят к открытым конфликтам в наступившую в стране эпоху гласности и перестройки.
Период споров конца 1990-х — конца 2010-х[* 32]), то есть обсуждений, публикаций, выступлений в СМИ, когда противоположная сторона не пытается вникнуть в аргументацию противника и остаётся при своем мнении.

Начало 1900-х — середина 1930-х

[править | править код]

Первая российская дискуссия связана с известным с 1908 года высказыванием Д. М. Сокольцова в рецензии на книгу А. А. Петровского «Научные основания беспроволочной телеграфии»[158][156]:

В последней главе автор излагает историю беспроволочной телеграфии и описывает некоторые системы т. б. п. [телеграфии без проводов]. Здесь он повторяет старую патриотическую сказку о том, что беспроволочный телеграф изобретён А. С. Поповым, а в описании систем излагает всего две: несуществующую русскую систему А. С. Попова и немецкую Telefunken. Первой уделено 17 страниц, а второй 3. Вообще, совершенное отсутствие этой главы нисколько бы книги не испортило[159][* 33].

Редактор журнала РФХО В. К. Лебединский, зная о разногласии мнений специалистов, пропустил это резкое высказывание с целью вызвать дискуссию и найти истину[160]. В 1908 году была создана комиссия РФХО по вопросу о научном значении работ Попова в составе: О. Д. Хвольсон (глава комиссии), Н. Г. Егоров, Н. А. Булгаков и А. Л. Гершун [161]. После обмена письмами с Бранли и Лоджем[* 34], а также документального обследования работ Попова комиссия представила доклад «Участие А. С. Попова в возникновении беспроволочной телеграфии», в заключительной части которого говорится:

Для рассматриваемого дела не имеет значения, существовало ли одновременно с А. С. Поповым лицо, которое имело ту же самую идею и осуществило её в более совершенной форме, чем А. С. Попов. Мы знаем, что такое лицо есть, что оно признаётся изобретателем беспроволочного телеграфа. Но существование нескольких лиц, одновременно и самостоятельно возымевших и осуществивших одну и ту же самую идею, представляется, как показывает история науки и техники, явлением не редким. Признание за каждым из таких лиц права и почётного титула «изобретателя» не только не нарушает справедливости, но необходимо восстанавливает её.

Таким образом, по имеющимся в нашем распоряжении данным, независимо от всяких прочих обстоятельств истории данного изобретения, А. С. Попов по справедливости должен быть признан изобретателем телеграфа без проводов при помощи электрических волн[162].

Первый из приведённых двух абзацев сторонники приоритета Попова предпочитают не цитировать — это отметил один из видных историков радиотехники Н. И. Чистяков [164].

В 1924 году Лебединский опубликовал статью, где задался вопросом, «кому отдать первенство» в изобретении беспроволочного телеграфа, отмечая, в частности, Бранли, Герца[* 35], Теслу и Маркони, а в конце статьи процитировал фразу из последнего абзаца доклада комиссии Хвольсона, умолчав о предыдущем абзаце[165]. В 1925 году в СССР прошли торжественные мероприятия по случаю 30-летия изобретения беспроволочного телеграфа. В публикациях отмечался приоритет Попова, но не забывались и другие изобретатели, в частности Маркони, сумевший «объединить вокруг себя громадные научные, технические и капиталистические силы»[156]. В 1926 году появилась версия о демонстрации Поповым беспроводной телеграфной передачи 12 марта 1896 года➤, которая была принята на веру и до середины 1960-х годов воспроизводилась в технико-исторических ссылках почти всеми авторами[164].

Для публикаций с конца 1920-х годов характерно стремление показать непростую судьбу русского изобретателя при царском режиме с его реакционной сущностью, мешавшей понять значение изобретения радиотелеграфа для своей страны[* 36]. Материалы учеников Попова (Лебединский, Рыбкин, Петровский) по истории радио дополнились научно-художественными и научно-популярными публикациями исследователей нового поколения (С. С. Кудрявцев[166], Г. И. Головин, Ф. Л. Вейтков и другие), для значительной части которых характерно поверхностное знание предмета[167]. Среди серьёзных научных исследований заметно выделялись работы Берга — его книга[168] стала первой научной биографией Попова[169][* 37]. В 1935 году 40-летие изобретения радиотелеграфа отмечалось, как и 10 лет назад — Попов изобрёл, Маркони внедрил, многие приняли участие[156].

Особняком среди публикаций по истории радио в конце 1-го периода стояла работа М. П. Бронштейна, который считал, что радиотелеграф был практически одновременно изобретён Поповым и Маркони[169]. Бронштейн писал истории о науке для юных читателей. Третья его повесть — «Изобретатели радиотелеграфа», как и две первые, печаталась сначала в детском журнале «Костёр»[171], но книга так и не была издана. Автор, попавший в волну репрессий, в августе 1937 года был арестован и расстрелян. Были попытки связать арест с отказом Бронштейна корректировать книгу (например, по воспоминаниям Лидии Чуковской [172]), но документальных подтверждений этому не обнаружено[156].

Конец 1930-х — начало 1960-х

[править | править код]

В этом периоде появляются статьи с отрицательными отзывами о Маркони, что объясняется политикой СССР, направленной на укрепление позиций в мире и на распространение идей коммунизма. Маркони как представитель капиталистического мира символизировал жажду наживы, поэтому необходимо было принизить его роль в изобретении радио и пресечь любые попытки посягательства на приоритет Попова. Так, в 1939 году в связи с 80-летием Попова в статье академика М. В. Шулейкина даётся следующая типичная характеристика Маркони: «Маркони не только изобрёл уже изобретённое, но просто заимствовал приёмное устройство Попова, включая и антенну, имел наглость утверждать, что до него в печати о подобных устройствах не упоминалось»[173]. Сокольцов был назван агентом фирмы Маркони, изменником, бежавшем в 1917 году к бело-полякам, а его слова в 1908 году о старой патриотической сказке были названы «омерзительной и безобразной выходкой». Возможно, что это следствие редакторских правок, характерных для того времени[156].

В дни победоносного завершения Великой Отечественной войны в мае 1945 года особое значение имели мероприятия в честь 50-летия изобретения радио — учитывая его роль в культурной и политической жизни общества и в обороне страны, правительство объявило 7 мая Днём радио. Впоследствии многие стали считать, что именно с 1945 года началась безудержная кампания «самовосхваления всего нашего и провозглашения непременно нашего первооткрывательства по всем статьям и статям». По мнению М. А. Миллера, подобные «национальные потехи» привели к тому, что люди перестали почитать истинных своих передовиков, и заслуги Попова были принижены их непомерным вознесением — Миллер назвал этот феномен «недоверием из-за передозировки внушения»[156].

В 1947 году Академия наук СССР, получившая в числе академий других стран приглашение на Международный конгресс, организуемый в Риме «в честь пятидесятилетия изобретения радио профессором Маркони», отказалась от участия — её президент академик С. И. Вавилов ответил на приглашение, что приоритет в изобретении радио принадлежит Попову и этот факт доказан документами. На открывшемся 28 сентября 1947 года конгрессе были сформулированы цели его проведения — официальное утверждение приоритета Маркони в изобретении беспроволочного телеграфа[174]. Одним из ответных мероприятий стало опубликованное 11 октября в газете «Известия» письмо «Изобретение радио принадлежит России»[175] в защиту приоритета Попова, подписанное видными советскими учёными и инженерами в области радиотехники[174][156].

С середины 1950-х годов интерес к теме приоритета в изобретении радио понизился, но возрос в 1962 году с появлением статьи Ч. Зюскинда[156] «Попов и зарождение радиотелеграфии»[86] в американском журнале Proceedings of the IRE [англ.]. В статье утверждалось, что Попов — один из пионеров практического применения экспериментов Герца, но не изобретатель радио[156], и подвергнута критике версия о переданной в 1896 году «первой в мире радиограмме»[164][* 38]. Ответ на аргументы Зюскинда дало Всесоюзное научно-техническое общество радиотехники и электросвязи им. А. С. Попова (ВНТОРиЭ) публикацией в 1963 году работы профессора И. В. Бренёва (1901—1982) «Об ошибках в освещении истории изобретения радио», ставшей концептуальной для официальной версии изложения истории зарождения радио, с доказательством, что вывод Зюскинда основан на недостаточном изучении материала и субъективной трактовке деталей в использованных источниках[156].

Середина 1960-х — середина 1980-х

[править | править код]

См. также: Российское научно-техническое общество радиотехники, электроники и связи имени А. С. Попова § Историческая комиссия

С середины 1960-х годов намерения Исторической комиссии (признавшей мнение Зюскинда о «первой в мире радиограмме»[164]) распространить документальные сведения об исследованиях Попова и препятствовать искажению фактов привели к идеологическому диктату со стороны советских и партийных органов. Все публикации контролировались, малейшее отступление от концептуально правильного изложения истории радио пресекалось на стадии рецензирования[156]. Несмотря на это, в 1968 году в книге А. Т. Григорьяна и А. Н. Вяльцева появилось утверждение, что изобретение радио не было единовременным актом, а включало в себя два основных момента: «изобретение передатчика Маркони и приёмника Попова — Маркони»[177].

В целом идеологический диктат привёл к нарастанию протестной реакции части общества, имеющей отношение к истории радио. В результате одного из конфликтов в 1974—1975 годах незаслуженно пострадал профессор Чистяков, представитель московской школы радиотехников и историков связи[156].

Конец 1980-х — конец 1990-х

[править | править код]

В конце 1980-х годов возникло публичное противостояние московской и ленинградской школ истории радио — Историческая комиссия НТОРЭС раскололась на части по географическому принципу[156]. Также разгорелся межличностный конфликт с участием Е. Г. Кьяндской-Поповой, внучки А. С. Попова[178].

Историки в основном ленинградской школы (Д. Л. Трибельский[179], В. А. Урвалов [180], Е. Г. Кьяндская-Попова[181], И. Д. Морозов[182], А. В. Пилипенко[183], С. М. Герасимов [184], Л. И. Золотинкина, А. А. Глущенко, Е. А. Федотов[185][186] и другие)[187] отстаивали незыблемость официальной точки зрения, согласно которой радио, в самом широком смысле этого понятия, было изобретено одним человеком — А. С. Поповым, причём точкой отсчёта следует считать его сообщение «Об отношении металлических порошков к электрическим колебаниям» 25 апреля (7 мая) 1895 года[178].

Позиция историков московской школы, называвших себя «умеренными» (Н. И. Чистяков, Д. Л. Шарле, М. А. Миллер, В. В. Мигулин [188][156] и другие)[187], заключалась в следующем[178]:

открытие возможности приёма радиосигналов является результатом деятельности ряда учёных, при этом Герц доказал существование электромагнитных волн, осуществив способ их искусственной генерации и фиксации;
на начальной стадии успехи применения «волн Герца» в опытах связаны с именами Бранли и особенно Лоджа, который в 1894 году на свое устройство принимал электромагнитные волны на расстоянии 36 м;
основной вклад был сделан на завершающем этапе двумя людьми — А. С. Поповым, создавшим первый практический прибор — грозоотметчик, улавливающий и отмечающий разряды молний, и Г. Маркони, который первым, тоже в 1895 году, независимо от Попова, осуществил передачу и приём сигналов на расстоянии 1,5—2 км[* 39], он же первым применил при передаче код Морзе, то есть фактически изобрёл беспроволочный телеграф — первое устройство двусторонней радиосвязи;
заслуги Попова и Маркони в создании радио равновелики.

Конец 1990-х — конец 2010-х

[править | править код]

Завершение конфликтов 1990-х годов Н. А. Борисова связывает с уходом из жизни основных действующих лиц, а участников российских споров последнего периода (с конца 1990-х годов) она разделяет на две группы: радикалы и умеренные. К первой группе относятся представители старшего поколения, выразители крайних убеждений — либо за Попова, либо против Попова — их доводы скорее эмоциональны, чем аргументированы. Наиболее ярким противником Попова называется В. И. Шапкин, автор книги «Радио: открытие и изобретение»[* 40] — Н. А. Борисова называет характерным отзыв А. В. Пилипенко об этой книге: «…содержит много исторических фактов биографического и технического содержания», но «является, в сущности, закамуфлированной фальсификацией истории связи»[189]:374. Ко второй группе относятся умеренные защитники приоритета Попова и умеренные противники, пытающиеся примирить полярные точки зрения такими аргументами: у радио не может быть одного изобретателя или у радио вообще не может быть изобретателя[* 41][156].

М. А. Быховский, соглашаясь с мнением историка радиотехники В. М. Родионова[190] о малозначимости вопроса о приоритете открытия или изобретения для истории науки и техники, заключает: «науке споры о приоритете не нужны»[191].

М. С. Высоков считает, что создание радио — это следствие достижений физики XIX века и было бы невозможно без предвидения Фарадея, расчётов Максвелла и экспериментов Герца. В 1892 году Крукс разработал программу научных и технических работ по реализации возможностей, которые дало открытие Герца для создания нового вида электросвязи. В реализации программы участвовали учёные в разных странах. Сначала был создан принципиально новый приёмник электромагнитных волн — Бранли разработал прибор (радиокондуктор) более чувствительный, чем в опытах Герца, и обнаружил, что подключённый к нему провод ещё больше повышает чувствительность. Радиокондуктор Бранли был усовершенствован Лоджем и получил название когерер [192]. Прибор со встряхиванием когерера по принятому сигналу и публикация статьи о нём в начале 1896 года закрепили за Поповым приоритет в изобретении приёмника[71][188], но до декабря 1897 года его прибор не был приспособлен для приёма осмысленной информации. Модернизацией передатчика в своё время занимались Тесла, Риги и другие учёные, и вскоре появились надёжные источники электромагнитных волн, но не для передачи сообщений. Исследовательская группа под руководством Маркони создала первый передатчик для беспроводной телеграфии[* 42], а в июле 1897 года Маркони получил патент на свою аппаратуру. Для передачи осмысленной информации в передатчик был введён телеграфный ключ [* 43] и независимо от Попова создан приёмник, способный принимать знаки азбуки Морзе. Поэтому Маркони, как и Попов, может быть признан одним из изобретателей беспроводного телеграфа[194].

Демонстрация 12 марта 1896 года

[править | править код]

О демонстрации приборов на заседании РФХО 12 марта 1896 года в протоколе заседания сделана запись: «…8. А. С. Попов показывает приборы для лекционного демонстрирования опытов Герца. Описание их помещено уже в Ж[урнале] Р[усского] ф[изико]-х[имического] общества…»[82]. Упоминание об этом показе самого Попова есть в его письме в редакцию газеты «Новое Время» летом 1897 года:

В 1896 г. мои работы были направлены к приспособлению прибора для демонстрирования герцевых электрических лучей в аудитории и соответствующие приборы и опыты были показаны в заседании Р. Ф.-Х. Общества[85].

Об этом же сказано в письме Попова к Риги, датируемом концом 1897 года (черновик письма на русском языке сохранился в музейных фондах):

В мартовском заседании физического общества я демонстрировал многие из аранжированных Вами оптических опытов с лучами Герца, пользуясь вибраторами, устроенными почти по Вашим образцам и размерам. Мой прибор, заключённый в металлический ящик вместе с батареей из двух малых аккумуляторов, был соединён с цилиндром, помещённым в фокусе параболического рефлектора[80].

Цитата из документа, считавшегося до 1972 года[195] имеющим отношение к переписке Попова с Дюкрете[* 44]:

В марте мною был демонстрирован прибор для оптических опытов с электромагнитными лучами: отражение, преломление, действие решётки и вращение плоскости поляризации слоистым деревом[197].

Подробности демонстрации приборов 12 марта 1896 года описаны также в письме Попова к Дюкрете от 23 января 1898 года, где приведён и эскиз конструкции приёмника[147].

П. Н. Рыбкин, опубликовавший с 1905 до 1945 год[* 45] многочисленные воспоминания, в публикации 1919 года отметил:

Следующий учебный сезон 1895—96 года памятен всем. Открытие рентгеновских лучей заставило всех усиленно изучать это удивительное явление и на время забыть свою работу. Это отвлекло А. С. от только что начатых им испытаний. Однако среди усиленной работы А. С. находит время и конструирует прибор для воспроизведения опытов Герца, а весною 1896 года демонстрирует эти опыты в заседании Русского физико-химического общества[77].